Интерес к языку особенно проявляется в эпоху ломки общественных структур, правосознания, интеллектуальной и духовной жизни общества. Язык оказывается в эпицентре всех этих потрясений, выступая одновременно и как средство самих перемен и как их. фиксатор . К тому же о человеке судят во многом прежде всего по его речи. Слово может соединить людей, словом можно и разъединить, словом служить любви и словом же служить вражде и ненависти.
Среди многих и многих различных игр особенное место принадлежит играм языковым, связанным непосредственно с языковой и речевой деятельностью человека. Языковая игра универсальна в том отношении, что л любой человек при использовании языка (скажем, в обыденной, разговорной речи) прибегает к каким-то элементам игры - и не только в расчете на то, что его усилия по достоинству оценит собеседник, но иногда и лпросто так╗, для собственного удовольствия╗.
И.Б.Голуб и Д.Э.Розенталь выделяют особо словесную игру, предлагая ее определять как лобыгрывание╗ значения слова, например в каламбуре, который может состоять как в новой этимологизации слова по созвучию так и в образовании нового речевого омонима от созвучного корня. И если собеседник не понимает, какое именно слово лиграется╗ в фразе, то тогда может произойти искажение смысла высказывания, игра становится пустой.. Авторы лКниги о хорошей речи╗ далее подчеркивают значимость омонимических рифм как средства своеобразной звуковой игры, усиливающий художественный эффект произведения и приводят, как пример, отрывок из стихотворения И.Бродского лХолмы╗:
Мерцала на склоне банка
Возле кустов кирпича.
Над розовым шпилем банка
Ворона вилась, крича.
В. Канке в последнем учебнике лФилософия╗ подчеркивает: лФилософию часто характеризуют в качестве формы сознания. Но философия - это еще и язык, форма языковой деятельности. Философ занимается знаково-символической деятельностью не меньше, чем представители других наук╗. Духовная, психическая, социологическая жизнь человека символизируется в языке и через язык, который выступает как тончайшее орудие мыследеятельности.
Язык стал гениальнейшим инструментом познания и общения человечества, он позволил получать знание о предмете, оперируя не с ним непосредственно, а лишь с его знаковым эквивалентом, который сам требует серьезнейшего исследования. Именно на это обстоятельство обращает внимание В.С. Хазиев в статье лО языке философских текстов╗: лБесцветный язык рационального мышления, коим излагают ученые свои труды, простодушно считая, что это и есть лнаучный стиль╗, на самом деле есть торопливый язык технических описаний, имеющих такое же отношение к философии, как лунный свет к росту телеграфных столбов╗. Для философа его л...труд должен или по крайней мере может быть близок к художественным произведениям, где через образность языка достигается движение мыслей в понятиях (выражается идея произведения)╗. Вне языка и независимо от языка не может сформироваться сама способность мыслить. Способность мыслить формируется лишь на основе языковой реальности и как следствие, многообразной языковой деятельности. Языковая игра является сопутствующей любой иной форме деятельности человека, в этом выражается первичность языковой игры по отношению к другим формам деятельности вообще и игры, в частности. Без мысли однозначно не может быть и деятельности, именно данный тезис наглядно выражен у Д.А. Нуриева: л Активность присуща материи вообще, живой материи, в особенности. Деятельность же присуща только человеку, лживому существу╗. Ее наличие отличает человека от всех других живых существ╗. То есть, языковая игра есть чисто человеческое образование, чисто человеческий атрибут, что в корне отличает его от игр зоологических объектов.
Одно из самых ранних свидетельств освоения языка ребенком словами самого младенца находим в сочинении Блаженного Августина лИсповедь╗: лЯ схватывал памятью, когда взрослые называли какую-нибудь вещь, и по этому слову оборачивались к ней; я видел это и запоминал: прозвучавшим словом называлась именно эта вещь. Что взрослые хотели ее назвать, это было видно по их жестам, по этому естественному языку всех народов, слагающемуся из выражения лица, подмигивания, разных телодвижений и звуков, выражающих состояние души, которая просит, получает, отбрасывает, избегает. Я постепенно стал соображать, знаками чего являлись слова, стоящие в разных предложениях на своем месте и мною часто слышимые, принудил свои уста справляться с этими знаками и стал ими выражать свои желания╗. Им же подмечена закономерность, что успешность освоение языка прямо связано с той обстановкой, в которой оно происходит. Августин описывает как трудно ему давалось изучение греческого языка: л...на меня налегали, чтобы я выучил его, не давая ни отдыха, ни сроку и пугая жестокими наказаниями. Было время, когда я, малюткой, не знал ни одного слова по-латыни, но я выучился ей на слух, безо всякого страха и мучений, от кормилиц, шутивших и игравших со мной, среди ласковой речи, веселья и смеха╗
Башкирский педагог Э.Ш. Хамитов отмечает значение культуры речи учителя для его успешной работы в учебном заведении, предъявляя следующие качества к голосу: благозвучность, широкий диапазон по высоте, громкости, тембру, гибкость, подвижность, полетность, выносливость, адаптивность, помехоустойчивость и суггестивность.
Первичная способность к усвоению одного языка и/или многих языков имеется лишь в детстве, затем она невозвратимо, как правило, утрачивается. Данное обстоятельство отмечает исследователь детской психологии И.Ю. Кулагина: л ...если ребенку было более трех лет, он не мог освоить человеческую речь и научался произносить лишь небольшое количество слов╗.
Бертран Рассел в книге лЧеловеческое познание: Его сфера и границы╗ также убедительно отмечает: лУчиться произносить слова для ребенка является приносящей удовольствие игрой, особенно потому, что эта игра дает ему возможность сообщать свои желания более определенно, чем посредством криков и жестов. Именно благодаря этому удовольствию ребенок и проделывает ту умственную работу и мускульные движения, которые необходимы, чтобы научиться говорить╗. Б. Рассел выводит языковую деятельность из естественной социализирующей деятельности ребенка, ребенок научается говорить в игре и через игру. Философия логического анализа
Крупный вклад в выделении и исследовании языковых игр принадлежит Людвигу Витгенштейну, который показывает что языковая игра опирается на неявные допущения, определяющие внутри ее как вопросы, так и возможные ответы, истинность и ложность которых недоказуема в рамках прежнего мышления. Поставив перед собой задачу детального исследования сущности языка, Л.Витгенштейн рассматривает в логико-семантическом отношении связь самого языка, мыслительной деятельности и реальность мира. Предложение, раскрывая состояние предметов и явлений, с ними сущностно связано, как образ, но оно же является самостоятельным знаком особого рода, выражающий целостную мысль. л К тому же весь процесс употребления слов в языке можно представить и в качестве одной из тех игр, с помощью которых дети овладевают родным языком. Я буду называть эти игры лязыковыми играми...╗. Далее он подчеркивает под языковой игрой следует понимать лтакже единое целое: язык и действия, с которыми он переплетен╗. По Витгенштейну, можно выделить три формулировки смысла предложения: смысл предложения есть логический образ факта, смысл связывает предложение со знанием условной истинности и смысл как метод верификации самого предложения. Философ утверждает: лТермин лязыковая игра╗, призван подчеркнуть, что говорить на языке Ц компонент деятельности или форма жизни. Представь себе многообразие языковых игр на таких вот и других примерах:
Отдавать приказы или выполнять их Ц
Описывать внешний вид объекта или его размеры Ц
Изготавливать объект по его описанию (чертежу) Ц
Информировать о событии Ц
Размышлять о событии Ц
Выдвигать и проверять гипотезу Ц
Представлять результаты некоторого эксперимента в таблицах и диаграммах Ц
Сочинять рассказ и читать его Ц
Играть в театре Ц
Распевать хороводные песни Ц
Разгадывать загадки Ц
Острить; рассказывать забавные истории Ц
Решать арифметические задачи Ц
Переводить с одного языка на другой Ц
Просить, благодарить, проклинать, приветствовать, молить╗. Если принять обоснование как поиск оснований, то в заключении, чтобы избавиться от регресса в бесконечность, придется допустить существование некого основание всех оснований, которое выступает как абсолютное, по отношению к которому привычная игра доказательства и обоснования уже не может быть применима по отношению к которому нельзя задавать вопросы, допустимые в рамках языковой игры к другим, не базисным элементам.
Столь широкое определение языковой игры не могло не породить сложности в самом исследовании данного явления, поэтому вполне логично сформировался и совершенно иной подход Ц понимание языковой игры в узком смысле, что отразилось в концепции американского логика Дж. Серля, который сводит большое разнообразие употреблений языка к основным пяти. Он в книге лКлассификаций иллокутивных актов╗ заключает: лНаиболее важный вывод: множество языковых игр, или способов использования языка (вопреки тому, как считал Витгенштейн, в некоторых трактовках его концепции, а также многие другие) не бесконечно и не неопределенно. Иллюзия неограниченности употреблений языка порождена большой неясностью в отношении того, что составляет критерии разграничения для различных языковых игр или для различных употреблений языка. Если принять, что иллокутивная цель Ц это базисное понятие, вокруг которого группируются различные способы употребления языка, то окажется, что число различных действий, которые мы производим с помощью языка, довольно ограниченно: мы сообщаем другим, каково положение вещей; мы пытаемся заставить других совершить нечто; мы берем на себя обязательство совершить нечто; мы выражаем свои чувства и отношения; наконец, мы с помощью высказываний вносим изменения в существующий мир. Зачастую в одном и том же высказывании мы совершаем сразу несколько действий из этого списка╗.
Еще одним важным дополнением представляется высказывание крупнейшего философа нашего времени Ганса Георга Гадамера о том, что игра является лкоммуникативным действием и в том смысле, что, собственно, не такая уж большая разница между тем, кто играет, и тем, кто наблюдает. Зритель явно больше, чем простой наблюдатель, следящий за тем, что разворачивается перед ним. В качестве участника он Ц составная часть самой игры╗.
Франклин Фолсом приводит множество описаний языковых и словесных игр, а также приводит разительные примеры созидания новых языков как взрослыми, так и детьми в различных целях для отграниченного межличностного общения. лКогда люди нарочно играют со звучанием или значением слов, это называется игра слов╗ Ц указывает Ф.Фолсом.
Башкирский лингвист и языковед С.Ж. Нухов в монографии лЯзыковая игра в английском словообразовании: имя существительное╗ так определяет игру: л Игра Цврожденное свойство психики человека, склонность к языкотворчеству генетически заложена в нем. Она материализуется, развивается и совершенствуется с самого рождения точно так же, как с первых недель жизни идет процесс усвоения языка ребенком╗. Поэтому он и предлагает рассматривать языковую игру как проявление разнообразных средств, форм, жанров, которые и способны придать самому языку собственно надъязыковой, эстетический, художественный эффект. К таковым относятся, по его мнению, следующее: л...остроты, каламбуры, парадоксы, присловья, прибаутки, словесные дуэли, розыгрыши, детские дразнилки, разложение и обновление фразеологизмов, искажение орфографии, произношения, метафорические номинации, сравнения, шутки, насмешки, подтрунивания, загадки, модные словечки и фразы, аллюзии, пародии, ирония, сатира, рифмовки, повторы-отзвучия, анаграммы, акростихи, кроссворды, мнемоника, лимерики, литературный нонсенс, настенные надписи (граффити), шутливые призывы, лозунги, заголовки, подписи под рисунками, карикатурами и т. п.╗
Таким образом, в языковой игре можно выделить пять общих признаков с другими видами игр:
1) необходимо как минимум два человека-игрока, способные к вербальной коммуникации;
2) любой посторонний, находящийся рядом на достаточно близком расстоянии, позволяющем услышать произносимые игроками слова, может также участвовать в игре;
3) должно присутствовать нечто, что может быть материалом игры Ц своего рода словесная игрушка, вокруг которой и будет разворачиваться собственно игровое действие;
4) каждый игрок действует в соответствии правилам данной игры, которые, обычно, по видимому, бессознательно во многом, усваиваются самими играющими. В языковой игре возможно неисчерпаемое множество словесных конструкций, но все же их количество ограничено типом игры и игровой ситуацией;
5) каждый играющий играет по-своему, выражает в действиях свое, личностно-субъектное, которое также может варьировать в зависимости от условий реализации игры.
Языковая игра, особенно если она содержит юмористическое содержание способно служить противодействием против конфликта и агрессии. лОднако, замечают Р. Бэрон и Д. Ричардсон, чтобы произвести такой благоприятный эффект, сюжеты юмористических материалов не должны своей основой иметь враждебность или агрессию╗.
Как особую область языковой игры можно выделить стенографию, представляющая собой особую отрасль практического языкознания, которая призвана существенно облегчить сам процесс написания произносимого вслух текста или переписывания текста. В стенографии также имеется свой алфавит и целая система собственных строгих правил, касающихся не только самого процесса письма, но также и воспроизведения стенографического текста вслух. Легкость самого письма достигается употреблением особых знаков, которые были образованы в результаты лигры╗ с обычными буквами, словами и устойчивыми фразеологическими оборотами. В результате этой длительной и многотрудной игры (единая государственная система стенографии в СССР сложилась лишь к 1933 году) и появилась система знаков, позволяющих записывать текст с очень большой скоростью. При обычной записи максимальная скорость написания не превышает, как правило, 15 Ц20 слов в минуту, стенографист же способен записать членораздельную человеческую речь со скоростью 100 Ц120 и более знаков в минуту. Стенография позволяет писать так же быстро как и думать, или играть также быстро с идеальными мыслительными знаками, как и материализованными их символами. Она снимает существующее расхождение в скорости лдумания и говорения╗.